Юрий Александрович Колодуб «О „случайных“ пьесах Моцарта»

Вопрос этот проблемный и вряд ли он доступен решению — в достаточной степени определённому. С другой стороны, представляется бесспорным мнение Деннерлайна о том, что Фантазия ре минор знаменует собой совершенно новое в истории музыки решение проблемы мажоро-минора («es ist eine neue Loesung des Dur-moll-Problems»). Это верно! И, кстати, подтверждением этого являются сходные решения упомянутой проблемы, применённые Моцартом в ряде сочинений (фортепианное трио KV 442, ре минорной клавирконцерт N 20, KV 466).

С точки зрения формы фантазии, у Моцарта, разумеется, были предшественники (не говоря уже о том, что изображение различных душевных состояний было излюбленной темой пьес XVIII-ro века — начиная, хотя бы с Куперена), были и довольно прямые образцы. Так, Роберт Хаас находил в ре минорной Фантазии Моцарта отголоски Второй, до минорной Фантазии К. Ф.Э. Баха (Из его 5-го сборника пьес «Для знатоков и любителей»). Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, Моцарту нечего стыдиться образцов, давших ему — в той или иной степени — первотолчок для формирования бьющей ключом творческой энергии, той самой fortzeugende Kraft, прозорливо подмеченной Гёте. Во-вторых, Фантазия d-moll, как и другие маленькие шедевры Моцарта, с их, столь, «красноречивым» великолепием, «подобно мощным вершинам» возвышаются над всеми иными предшествующими опытами создания подобных пьес. Прав Деннерлайн, утверждающий, что в изображении подлинно глубоких страданий и вновь отвоёванной радости Моцарт, в своей Фантазии d-moll, достиг такой пластической силы, какой отличаются его более поздние и наиболее зрелые сценические произведения, такие, как «Фигаро» и «Дон Жуан».